Украинцы не теряют надежды, а уровень тревоги в обществе даже упал, — социолог Бекешкина
В студии Громадського Радио — директор фонда «Демократические инициативы» Ирина Бекешкина.
Михаил Кукин: Вы только сегодня провели пресс-конференцию с новыми исследованиями настроений украинцев. Сейчас медийное и «фейсбучное» сообщество бурно обсуждает статью Юлии Мостовой. Она называлась «Не отрекаются любя», пафос текста в том, что она хочет уехать со страны, погрязшей в коррупции, но не сделает этого. Все думающее население раскололось на сторонников и противников такого подхода. К кому относитесь вы? К кому относится большинство людей, далеких от Фейсбука?
Ирина Бекешкина: Меня удивил такой раскол. По-моему, это просто крик души человека. Его нужно так воспринимать.
Вопрос о том, какие чувства у вас возникают, когда вы думаете о будущем Украины, задавался больше 10 лет. Давайте возьмем 2013 год. Ничто не предвещало беды, экономика после кризиса идет вверх, потихоньку растут зарплаты. Когда мы смотрим на чувства людей, за все 10 лет они самые пессимистические. Самая высокая надежда была в 2005 году — 60% (тревога — 24%, оптимизм — 34%). Это были самые высокие, радужные ощущения. Потом они потихоньку снижались.
Летом 2014 года, когда уже началась война, надежда, оптимизм возросли, хотя возросла и тревога. Сейчас надежды остались, а тревога спала. Оптимизма приблизительно столько же: было 23%, а стало 20%.
Если говорить о региональных различиях, я бы сказала, что на Донбассе происходят самые ощутимые изменения. Этот регион просыпается. Имеются в виду те территории, которые находятся под контролем Украины. Надежду испытывают 43%, а тревогу — 20%.
Именно там лучше всего относятся к общественным активистам. Регион меняется, но он отличается от других. После 2014 года восточный вектор рухнул, на Донбассе он все еще остается, а на Юге возрастает.
Если говорить о НАТО, то самая низкая поддержка перспективы членства в НАТО на Донбассе. Там половина не поддерживает, 19% поддерживают, а 30% трудно сказать. Если сравнить с 2013 годом, то тогда перспективу членства в НАТО поддерживали 0, 3%. Из 283 опрошенных 1, а сейчас — 19. Это даже больше, чем по всей Украине в 2013 году. Регион отличается неопределенностью: 30% опрошенных выбрали «трудно сказать» по многим вопросам.
Михаил Кукин: Я с удивлением обнаружил, что нет такой партии, за которую одинаково голосовали бы на Западе, Востоке, Юге.
Ирина Бекешкина: Раньше тоже было деление на Запад и Восток. Пророссийский электорат, восточный, имел свои политические силы, западный — свои.
Раньше в районе Донбасса очевидно была монополия «Партии регионов». Сейчас в Донецкой области поддерживают разные партии, там нет монополии. В Луганской области мне наши последние исследования напомнили выжженное политическое пространство. Там не видят, за кого голосовать.
Михаил Кукин: Возможен ли третий майдан?
Ирина Бекешкина: После двух майданов любой майдан возможен. Третий бескровным не будет, потому что на руках у людей много оружия. Майданы очень трудно прогнозировать, никому это не удавалось. Если посмотреть возникновения и первого, и второго майдана, они возникли не на наиболее выраженной готовности к протестам. Должно быть что-то такое, что возмутит массу народа сразу.
Если брать «Помаранчевий» майдан, то это фальсификация, которая была видна. Евромайдан возник из-за избиения студентов.
